[ARM]     [RUS]     [ENG]

ГО­РОД МОЙ, РОД­НОЙ МОЙ!..

Но­рек ГА­С­ПА­РЯН

 При­зна­ние го­ро­ду, по­ст­ро­ен­но­му в не­бес­ной вы­ши­не, или О Но­е­вом ков­че­ге и же­ла­нии па­рить

 Хоть се­го­дня не го­во­ри­те мне ни­че­го. А зна­е­те по­че­му? Да по­то­му, что я ца­ре­вич, не­ска­зан­но гор­дый, сын са­мо­го кра­си­во­го го­ро­да ми­ра, под­верг­нув­ше­го­ся ты­ся­чам ис­пы­та­ний и ос­во­бо­див­ше­го­ся. Да к то­му же - с Бо­жь­ей по­мо­щью. А это, на­сколь­ко я знаю, де­ло не­шу­точ­ное, то есть хо­чу ска­зать, что Гос­подь про­сто так не вста­ет с кем-то ря­дом, не со­про­вож­да­ет ни­ко­го, тем бо­лее - на по­ле боя про­тив мно­го­чис­лен­ных войск про­тив­ни­ка... Тер­пи, ка­зак... Нет, не по­лу­чит­ся, это про­сто не­воз­мож­но. Ска­ла, и то да­ет, как ми­ни­мум, мно­же­ст­во тре­щин. Вот по­это­му я и со­ве­тую: се­го­дня не го­во­ри­те мне ни­че­го. В мо­ем го­ро­де это не при­ня­то, бо­лее то­го - не­до­пу­с­ти­мо. Нель­зя. А вот, при же­ла­нии, мо­гу от­вез­ти вас ту­да, где вам ни­ког­да не до­во­ди­лось бы­вать, где, ска­жем, сто-две­с­ти, три­с­та лет на­зад то­же жи­ли му­же­ст­вен­ные ре­бя­та, на­сто­я­щие, лю­бя­щие стра­ну ге­рои, зна­ю­щие це­ну де­лу и сло­ву, на­ла­жи­ва­ю­щие с Бо­гом че­ло­ве­че­с­кие, дру­же­с­кие от­но­ше­ния. Со­гла­си­тесь или нет, но я дол­жен ска­зать, что все в этом го­ро­де дру­гое. Ка­мень, де­ре­во, не­бо, ли­ко­ва­ние, боль... и цвет, и го­лос... Дом... Че­ло­век... Нет ни­че­го обыч­но­го... Не удив­ляй­тесь, но ска­жу, что он из тех уни­каль­ных го­ро­дов, где все со­вет­ское бы­ло бес­силь­но унич­то­жить мен­таль­ность, ар­ки и кар­ни­зы, ор­на­мен­ты и на­ст­ро­е­ние, ги­гант­ские во­ро­та и за­ли­тые солн­цем до­ма. И вряд ли в ка­ком-ли­бо дру­гом го­ро­де у че­ло­ве­ка бу­дет та­кое же­ла­ние па­рить, как здесь... А имя это­му го­ро­ду - Шу­ши. По­вто­ряю - Шу­ши. Кра­си­вей­ший - сре­ди се­бе по­доб­ных. Бла­жен, кто уви­дит его... Ду­маю, ни­кто не ста­нет воз­ра­жать, ес­ли я ска­жу, что на­ши пред­ки стро­и­ли го­род с до­сто­ин­ст­вом, ло­ги­че­с­ки, ос­но­ва­тель­но, с лю­бо­вью, в син­те­зе ев­ро­пей­ской и ар­мян­ской тра­ди­ци­он­ной ар­хи­тек­ту­ры. Все об­ра­бо­та­но, об­те­са­но, без лиш­ней рос­ко­ши и ве­ли­ко­ле­пия, поч­ти иде­аль­но, с ак­ту­аль­ным во все вре­ме­на мы­ш­ле­ни­ем, и стро­и­лось, как ми­ни­мум, на ве­ка. По­всю­ду ца­рит гар­мо­ния, оби­лие све­та, ди­на­ми­ка. И что са­мое при­ме­ча­тель­ное, там ка­мень не ле­жит на кам­не, а вло­жен в ка­мень, ка­мень - про­дол­же­ние кам­ня. Разъ­е­ди­нить их не­воз­мож­но. По­мню, ког­да я был ма­лень­ким, все про­сил и тре­бо­вал, что­бы ме­ня на­учи­ли ле­тать, но все по­че­му-то сме­я­лись. А я до сих пор убеж­ден, что не­воз­мож­но жить в этом го­ро­де и не уметь ле­тать... Смеш­но? Мо­жет быть. Но, ког­да у ме­ня по­яв­ля­ет­ся же­ла­ние па­рить, я под­ни­ма­юсь в Шу­ши... Имен­но так, по­ни­май­те, как хо­ти­те. Бла­жен­ны ос­во­бо­ди­те­ли го­ро­да-кре­по­с­ти!.. Это ос­во­бож­де­ние на­ше­го слав­но­го про­шло­го, ос­во­бож­де­ние на­ше­го дет­ст­ва, на­ше воз­вра­ще­ние... И пе­ре­ме­ша­лось ре­аль­ное и не­ре­аль­ное... ве­рить или же?.. Во­ору­жен­ный хо­зя­ин - на по­ро­ге церк­ви... в уз­ких улоч­ках... пе­ред ото­б­ран­ным у не­го го­ды на­зад до­мом... Не ве­рить?.. Не вы­зы­вай­те ме­ня на раз­го­вор. От­ступ­ле­ния боль­ше не бу­дет. Кто не вер­нул­ся, пусть воз­вра­ща­ет­ся, а вер­нув­ший­ся - на­слаж­да­ет­ся жиз­нью, на­слаж­да­ю­щий­ся жиз­нью - воз­даст Сла­ву Гос­по­ду... Ху­дож­ник Овик - шу­ши­нец. По­сле 92-го ни од­ну ночь не про­вел в сто­ли­це. Что бы ни ри­со­вал, в кон­це по­лу­ча­ет­ся Шу­ши, и цвет - точь-в-точь как в дет­ст­ве, и снег, и цве­ток, и сте­на... От Шу­ши нет спа­се­ния. Вне Шу­ши он за­ды­ха­ет­ся. Воз­ду­ха не хва­та­ет. Шу­ши - это мо­ре ху­дож­ни­ка Ови­ка. Кто смо­жет уви­деть мо­ре на вер­ши­не го­ры? При­чем, раз­но­цвет­ное, свя­зы­ва­ю­щее ми­ры друг с дру­гом... тя­га­ю­ще­е­ся с оке­а­на­ми... И я имею пра­во за­явить со всей от­вет­ст­вен­но­с­тью, что мой брат Овик - ма­ри­нист... Не го­во­ри­те ни­че­го. Я го­во­рю о том, что ви­дел... что знал... Как не ска­зать, что Шу­ши - го­род, ме­ня­ю­щий мы­ш­ле­ние. По­яв­ля­ешь­ся здесь - ме­ня­ет­ся мир, и не­бо, и кре­пость, и дом, а, точ­нее бы­ло бы ска­зать, этот мир впер­вые пред­ста­ет пе­ред то­бой. И че­ло­век. Жизнь. Гос­подь! От­че, наш... Убеж­да­ешь­ся, что этот са­мый мир ни­ког­да не жил вне мо­е­го го­ро­да, не­пре­рыв­но кру­тил­ся во­круг не­го... И ви­дел на­вер­ня­ка, как маль­чиш­ки пу­с­ка­ли с вы­со­ких скал, пря­мо над без­дной, сот­ни из­го­тов­лен­ных из ли­ст­ков ис­пи­сан­ных школь­ных те­т­ра­дей бу­маж­ных птиц... (и эти же са­мые бу­маж­ные пти­цы воз­вра­ща­лись ве­че­ром, уса­жи­ва­ясь на вет­вях цве­ту­щих де­ре­вь­ев са­дов...), как эти маль­чиш­ки от­би­ва­ли ата­ки сво­их азер­бай­д­жан­ских свер­ст­ни­ков, ста­но­вясь ге­ро­я­ми в не­рав­ных бо­ях и под­ра­с­тая на изо­би­лу­ю­щем цве­та­ми ос­но­ва­нии на­кло­нив­ше­го­ся ку­по­ла церк­ви Ка­зан­че­цоц... По­вто­ряю, ху­дож­ник шу­ши­нец Овик - ма­ри­нист... А луч­шее его по­лот­но - это маль­чиш­ки, пу­с­ка­ю­щие бу­маж­ных птиц, с ис­кря­щи­ми­ся гла­за­ми, толь­ко вер­нув­ши­е­ся из хра­ма Бо­жь­е­го... Не го­во­ри­те мне ни­че­го... Не ве­ри­те, под­ни­ми­тесь вШу­ши, со­бе­ри­те усев­ших­ся на де­ре­вь­ях бу­маж­ных птиц и хо­тя бы ра­зок по­стой­те на за­вис­шей над без­дной са­мой ос­тро­но­сой ска­ле и... де­лай­те что хо­ти­те... Я ни­чуть не со­мне­ва­юсь, что вы не вос­при­ме­те все­рьез мо­их слов, ес­ли ска­жу, что Но­ев ков­чег при­стал имен­но к Шу­ши. По­че­му-то мне ка­жет­ся имен­но так. И речь не толь­ко о се­го­дняш­нем дне. Од­наж­ды, уз­нав о том, что Ной стал стро­ить ков­чег, и ког­да во­ды от­сту­пи­ли, ков­чег при­стал к го­ре Ара­рат, я уди­вил­ся... Уди­вил­ся, по­то­му что был убеж­ден, что Ной не вы­бе­рет дру­гой тер­ри­то­рии, ос­та­вив Шу­ши... И, да­же вы­брав, од­наж­ды вер­нет­ся в Шу­ши... И как мне те­перь не ска­зать, что Шу­ши - Но­ев ков­чег... Не ска­зав, я сам се­бя не пой­му, а воз­мож­но, да­же бу­ду сты­дить­ся са­мо­го се­бя. И ца­ре­ви­чи, ре­бя­та-ге­рои ос­во­бо­ди­ли наш раз­ру­ша­ю­щий­ся с каж­дым днем этот Но­ев ков­чег. По­том ста­ли при­во­дить в по­ря­док сте­ны, ук­ре­пи­ли во­ро­та, ра­зо­бра­ли сне­сен­ное, по­ст­ро­и­ли и по­чи­ни­ли все, что не до­ста­ва­ло и про­дол­жа­ют вкла­ды­вать де­ре­во в де­ре­во, на­ни­зы­вать мысль на мысль... Ес­ли не сде­ла­ют, лив­ни и ве­т­ры сне­сут все, что име­ет­ся и ед­ва со­хра­ни­лось, и во вре­мя ве­ли­ких вод ни­ко­му не удаст­ся спа­с­тись... Сколь­ко бы я ни ду­мал, ни пе­ре­но­сил­ся на вос­ток и за­пад, а от­ту­да - на се­вер и юг, ни при­слу­ши­вал­ся к жи­ву­щим там му­д­ре­цам, я спа­сусь, я бу­ду жить... А зна­е­те по­че­му? По­то­му что я уз­нал Гос­по­да, ког­да он на­хо­дил­ся ря­дом со мной... по­то­му что я ве­рую, не уви­дев... Имен­но по­это­му и Ков­чег мой, я на­хо­жусь в ков­че­ге... и ме­ня не пу­га­ют ни ве­ли­кие во­ды, ни боль­шие и ма­лые вой­ны, и ни ма­те­ри­аль­ное и не­на­сыт­ное вре­мя... Я сво­бо­ден…Я со­здаю хлеб…Я тот, кто ри­су­ет кам­нем дом…Силь­нее ме­ня - толь­ко я сам…Мир не­по­лон, пре­сен без ме­ня, не уз­на­ю­щий са­мо­го се­бя… Пе­ре­бор­щи­ли, пе­ре­шли все рам­ки доз­во­лен­но­го... Ли­шу их бла­жен­ст­ва ви­деть ме­ня, ша­гать со мной, бе­се­до­вать со мной, как го­во­рит­ся, ос­тав­лю од­них... Дел и без то­го не­впро­во­рот. Каж­дый день, каж­дый час, днем и но­чью есть что де­лать... Го­во­рил же я, что, ко­го бы я ни про­сил в дет­ст­ве на­учить ме­ня ле­тать, сме­я­лись. И те­перь, по­ка не по­зд­но и у ме­ня еще есть не­мно­го вре­ме­ни, не­пре­мен­но дол­жен на­учить­ся ле­тать. По­то­му что жить в Шу­ши и не уметь ле­тать, все рав­но, что не жить... Не го­во­ри­те мне ни­че­го...